Только свои - Страница 14

– Значит, уйду в бизнес. В конце концов, не каждому быть дипломатом.

– У тебя так много денег? – невозмутимо осведомился отец.

– Нет. Но я их заработаю. – В молодости мы все бываем наивными. Нам кажется, что весь мир лежит у наших ног.

– Тебе сняли сюит в «Дорчестере», – напомнил отец, – и ты прилетел сюда бизнес-классом. Ты знаешь, как сложно заработать даже такие деньги? Я уж не говорю про остальные. Никто не обязан содержать тебя. Если ты разведешься с Рахимой, проблемы будут не только у тебя, но и у меня.

Я хотел что-то сказать, но в этот момент услышал громкий голос моей жены. Она что-то гневно выговаривала моей матери, очевидно, считая себя вправе разговаривать таким образом со свекровью. Даже не разбирая издалека ее слов, я понял, что она рассказывает о наших отношениях и, конечно, выставляет меня перед матерью в самом неприглядном виде. Эта несчастная дура не понимала даже такой простой истины, что мама всегда будет на моей стороне.

– Пусть будут, – упрямо заявил я отцу, – только и так жить я больше не могу. Сколько можно терпеть? В конце концов, люди сходятся и расходятся. Наша Гулсум тоже развелась, а теперь у нее прекрасный муж и все в порядке. Или ты считаешь, что ей нужно было терпеть своего первого мужа-наркомана?

– Я этого не говорил. – Отец тоже слышал истеричные выкрики моей жены и явно был недоволен ее поведением. – Ладно, поступай как знаешь. Я думаю, мы в любом случае не пропадем. Если ты считаешь, что нужно положить конец вашему совместному существованию, то действуй в этом направлении. Только один совет: не решай ничего сгоряча, под влиянием эмоций. Сначала все хорошо обдумай. А на завтра я снял дом за городом, чтобы мы могли собраться всей семьей и отметить Рождество. Будут только свои: вы с Рахимой, Гулсум с мужем, и еще я пригласил Салима Мухтарова с супругой. Водителя я отпущу. Там будет только кухарка, которая все приготовит и тоже уйдет. Сейчас она там вместе с мужем готовит для нас дом. Вот встретим все вместе Рождество, и, может, твоя Рахима поймет, что быть замужем гораздо лучше, чем «куковать» одной в доме своего отца.

Я подумал, что она ничего не поймет, но не стал возражать.

– В общем, завтра мы выезжаем все вместе, – сообщил отец, – сначала мы заедем за вами. Мухтаров знает, где этот дом, и сам туда приедет. Тудору я тоже объяснил, они с Гулсум подъедут к самому ужину. Они прилетают сегодня ночью, но у него еще дела в Лондоне, очень важные встречи. Между прочим, Тудор никогда не позволяет себе жить в «Дорчестере», – не удержался он от упрека в мой адрес.

Я знал, что номер оплатит отец, и поэтому промолчал. Разве можно было предложить Рахиме поехать в какой-нибудь отель попроще? Она ведь потом два года вспоминала бы, как жила в «клоповнике», даже если это был бы хороший четырехзвездочный отель. «Отец прав, – подумал я, – нельзя так дальше жить за чужой счет, рассчитывая, что наши поездки оплатит мой отец или родители Рахимы».

Отец поднялся из кресла и слегка помассировал левую руку.

– Нужно показаться врачу, – напомнил я ему. – Вдруг тебя ударили чем-то заразным?

– Мать обработала рану антисептиком, – сообщил он. – Но ты прав. На всякий случай покажу руку врачу. А завтра мы заедем за вами в отель.

– Обязательно. – Я поднялся следом, оглядывая кабинет. – У тебя ничего не украли?

– Думаю, что нет. Сейф закрыт, а на столе не было никаких бумаг. Наверное, вор считал, что здесь живет кто-то из английских лордов, у которых есть фамильная посуда или драгоценности. Но это не так важно, ты поменьше об этом думай, а побольше о своих отношениях с Рахимой.

Мы вошли в гостиную. Увидев отца, Рахима умолкла. Она довольно холодно попрощалась с моими родителями, и мы вышли из дома. Нас ждала машина моего отца с водителем. По дороге в отель мы молчали. Ехать было совсем недалеко, минут десять. Уже когда мы свернули к отелю, я спросил у водителя:

– А раньше такие случаи были? Чтобы воры залезали к вам в посольство?

– Нет, – удивился он. – Никогда такого не было. И в резиденцию никто не влезал. Наверное, перепутали дома.

Рахима презрительно фыркнула. Машина, объехав вокруг цветочной клумбы перед зданием отеля, мягко затормозила у центрального входа. Как только мы вошли в свой номер и закрыли дверь, Рахима начала скандалить, припоминая все: и неудачный ужин, и мой «глупый» прыжок в окно, и претензии моей матери, и всю нашу неудачную совместную жизнь. Досталось даже ее отцу, который был таким идиотом, что выдал ее замуж за такого никчемного типа, как я. В общем, все как обычно. Я раздевался, наблюдая за ней. Честное слово, она меня еще волновала. Когда Рахима стянула с себя платье, я, увидев ее в нижнем белье, вдруг подумал, что вообще-то мне повезло устроиться не так уж плохо. Она заметила в зеркале шкафа мой вожделенный взгляд и, подойдя к двери спальни, с силой ее захлопнула. Никогда не снимайте многокомнатные сюиты! Гораздо удобнее останавливаться в обычном однокомнатном номере с одной большой двухместной кроватью. Тогда ваша жена не сможет захлопнуть дверь перед вашим носом. Правда, с другой стороны, и вы не сможете спрятаться от этой фурии в соседней комнате. Можно подумать, что я так сильно от нее зависел.

Обычно после наших скандалов я перебирался спать в другое место. И полагаю, вам не трудно догадаться, что я при этом испытывал. Но насиловать жену я не мог, да и не получилось бы. Мы ведь жили в свободной и демократической Швейцарии, где нельзя принуждать жену к «выполнению своего долга». Это вам не Средняя Азия. Здесь жена имеет право подать на мужа в суд. Как аккредитованный дипломат, суда я, разумеется, не боялся, да мое дело суд обычной юрисдикции и не стал бы рассматривать. Меня просто выдворили бы из страны за совершение уголовного преступления. Да, насилие по отношению к собственной жене во всех европейских странах считается преступлением. Но я и не опасался, что Рахима побежит в суд, это меня меньше всего волновало. А вот устроить скандал она могла. И такой скандал, что нас выдворили бы из Швейцарии местные власти или отозвало бы собственное Министерство иностранных дел. Не говоря уже о том, что я просто боялся не справиться. Как вы себе представляете такую картину? Что мне с ней делать? Иногда я думал, что нужно купить две пары наручников, приковать ее ноги и руки к кровати, а затем завязать ей рот и, не торопясь, изнасиловать. Ну предположим, что у меня получилось бы. И я даже смог бы что-то сделать. А потом? Потом пришлось бы развязать ей рот и снять наручники. Можете себе представить ее реакцию? Я не могу. Она устроила бы такой скандал, что даже подумать о нем страшно.