Только свои - Страница 40

Я застыл на месте, вспомнив, как мама поднялась к нам на третий этаж. Ведь логично было предположить, что до этого она могла заглянуть на второй, а там увидеть примерно такую же картину, которую узрел ее сын. Тогда я не в силах представить себе ее реакцию.

Или, может, Лена что-то знает? На что-то намекает? Мама могла подняться на второй этаж, увидеть то, что не должна была видеть, и потом, взяв себя в руки, подняться к нам. Поговорила со мной, спустилась вниз, не выдавая себя, что знает всю правду. А если она приняла решение, то могла его осуществить. Ведь и отец как раз сегодня говорил, что она всегда все просчитывает заранее, никогда в жизни ничего не забывает, не упускает никакой мелочи. Я посмотрел на маму и не понял выражения ее лица. Почему она не кричит, не бьется в истерике, ведь они прожили вместе почти тридцать пять лет? И кстати, мама стояла у шахматного столика, когда там находился бокал отца. Неужели Елена права? Неужели мать могла решиться так страшно отомстить мужу за измену? Возможно ли такое?

– Давайте проверим всех без исключения, – предложил я, и Гулсум тяжело вздохнула, качая головой.

В тот момент она, наверное, посчитала, что я предал мать. Но моя сестра не видела картинки, которую наблюдал я в спальне родителей.

– Как это без исключения? – уточнила она.

– Проверим всех, – твердо повторил я. – Сначала ты обыщешь остальных женщин, потом Елена посмотрит, что есть у тебя и у нашей мамы. Не будем делать никаких исключений, чтобы не вызывать ненужных подозрений.

– Ты слышишь, что он говорит? – обратилась Гулсум к матери.

Но та лишь отстраненно махнула рукой:

– Делайте что хотите.

Глава 14

Сначала я тщательно обыскал Салима Мухтарова. Он достал из карманов все, что у него было: кредитные карточки, паспорт, грязный носовой платок, ручки, блокнот, портмоне, наличные деньги. Этот тип носил с собой большую пачку фунтов стерлингов, какие-то фотографии, еще одно портмоне, парочку презервативов… В самом конце он достал пластинку с таблетками. Я подозвал Гулсум, но она, посмотрев на них, покачала головой.

– Это для желудка.

Я проверил каждую складку, каждый выступ в его одежде и на его теле. Но ничего необычного не нашел, Мухтаров снял даже часы, а я заставил его снять обувь. Но никаких других таблеток или пузырьков не обнаружил. Потом я так же тщательно обыскал Тудора. Бедный Тудор стоял и грустно усмехался. Он тоже достал все, что у него было в карманах: красивое портмоне с кредитными карточками, ключи от автомобиля, права, документы на машину, визитку отеля, два чистых носовых платка, несколько «пробников» с парфюмом, которые дают в магазинах, спрей для рта, пластинки для устранения неприятного запаха, какую-то заколку, ручку с золотым пером, немного денег, блокнот… Я все проверил, но у Тудора больше ничего не было. Хотя я нашел в его внутреннем кармане булавку. Но это ни о чем не говорило. Затем я все достал из моих карманов и позволил Мухтарову себя обыскать. Он сопел, пока меня осматривал. Причем шарил Мухтаров довольно грубо, словно я мог приклеить куда-нибудь флакончик с ядом. Но, конечно, ничего не нашел. Затем наступила очередь женщин. Нужно было видеть, сколько вещей оказалось в сумочке моей супруги, непонятно как там поместившихся! У нее тоже были таблетки, но я знал, что они от головной боли.

Сумка Лены Сушко вообще напоминала маленькую камеру хранения. В ней было столько вещей, что сумка должна была бы весить несколько килограммов. Среди занятных вещиц я обратил внимание на презервативы, очевидно, в семье Мухтаровых каждый имел свои. Увидев прокладки, я впервые подумал, что если у этой стервочки сегодня «критические дни», то они могли все быстро закончить до появления на этаже моей матери. Может, потому и предпочли «французский поцелуй» другим позам?

У Лены было целых два пузырька с лекарствами. Гулсум их внимательно просмотрела. Одни таблетки оказались противозачаточными, другие – от расстройства желудка. По моему предложению Гулсум взяла по одной таблетке того и другого, чтобы позже проверить их в какой-нибудь лаборатории. Ведь под видом обычных лекарств можно принести и сильнодействующий яд. Но таблетки не растворялись в воде, а значит, их нельзя было незаметно подсыпать отцу.

Потом проверяли Гулсум. Лена почти раздела мою сестру, задирая ее юбку выше колен. Мы старались не смотреть в их сторону. Но у Гулсум не нашлось ничего, а свою сумку она оставила в столовой. Маму тоже проверяла Лена. Но на этот раз она ограничилась тем, что просто провела руками по ее платью и покачала головой. Мой план провалился. Убийца оказался умнее, чем мы думали. Никакого яда не обнаружилось.

Мы растерянно смотрели друг на друга.

– Нужно позвонить в полицию, – напомнил я, доставая аппарат.

Тудор согласно кивнул. Остальные молчали. Я набрал номер справочной, попросив дать мне телефон местного полицейского управления. Затем долго набирал их номер, который почему-то все время срывался. В прежние времена в таком доме, занесенном снегом, можно было бы просидеть несколько дней, пока до него добрались бы другие люди. Так, наверное, и случалось в сельской местности Англии прошлого века. Но сейчас у нас было штук десять телефонов на семерых, и мы могли дозвониться отсюда в любую точку земного шара. Я долго и нудно объяснял полицейскому, что у нас произошло убийство.

– Вы уверены, что его убили? – Иногда невозмутимость англичан и тем более английских полицейских может довести до белого каления. Но дежурный лишь фиксировал мою информацию.

– Его отравили, – зло сообщил я. – Мы находимся в одиноком доме у Честер-Сити. Рядом тут какая-то ферма.